Был полдень, как вечер, и дождик стеною, Продрогли машины на площади стоя. Ни вправо, ни влево на два километра, Клаксоны аккордами ныли концерты. В нескором ряду, аккуратно, на стопе, Мотором урчал цвета мокрого опель. Так, опель, как опель: две фары, две дверцы, Внутри тоже два – два испуганных сердца. Она вся в сюжете – тут дети, там внуки, Он молча глядел, как усталые руки, Не могут найти ни покоя, ни места, Слова провожая беспомощным жестом. И мысль его мучила до наваждения, Их встреча – ловушка, судьба, приключенье? «Лаврадио» пело сто два килогерца… О главном молчали два сдержанных сердца. В некрупной машине словам стало тесно, Слова, как обычно, не все были честны… Две лжи, две судьбы, две тоски, две печали, Во что-то, знакомое с детства, играли. -- Ты веришь? -- Не верю! – А любишь? – Не знаю… -- Давно в одиночку? – Уже привыкаю… -- Живу для себя! -- Даже кошке нет места? Два глупых, сырых, недоученных текста. А дальше пусть пауза скромною будет. Звонок телефонный их рано разбудит: -- Что, доченька? Время? Прости, я забыла… -- Температура? Бегу, что есть силы!.. -- Где сумка? — Вот кофе! -- Прости, но не вместе! -- С утра не звонить? – Да! Ключи не на месте! Перила, ступеньки, пружинная дверь, Мотор заурчал, как некормленый зверь. Прошло полчаса или час... да не важно, Она выжимала цилиндры отважно. Он хмуро и долго курил на балконе, Неновой квартиры в неблизком районе. Бил золушкин колокол, громко и ясно, Нет веры словам, обещанья напрасны. Хотелось вернуть, отогреть, разреветься, Прибрать и скорей заселить своё сердце… Два на два, как кухонька в пятиэтажке, Кого сюда пустишь? Букашку? Дворняжку? Вот спальня со шкаф и курю на балконе! Сердца одноместные в спальном районе… В груди как-то тянет и рюмку не допил. У каменных львов стыл заплаканный опель. Как в горле горит! Обойдусь без инъекций!.. Кричали от боли два раненных сердца. Родным сообщили? Дом пять, Тихорецкий! Инфаркт стал моложе – вот тема для лекций.

Опель